– Вопрос телезрительницы из Ростовской области: «Скажите, пожалуйста, кодирование – это грех для того, кто закодировался и кто способствовал этому?» – Вопрос не простой. Часто пишут в книгах, что это грех. Ну какой тут грех, если рассматривать кодирование само по себе? Тогда надо разбираться, что именно Вы называете кодированием или что именно практикует тот или иной человек, который осуществляет кодирование. Если он практикует гипноз или какие-то такие методы, которые не совсем одобряются православными психологами, специалистами, – это один вопрос. Действительно, к сожалению, есть такие методы, которые на грани, и как-то непонятно, приносит это вред или нет. На мой взгляд, кодирование – это не совсем реальная помощь. Я бы не сказал, что это прямо такой грех... – А кодирование и подшивка – это одно и то же? – Нет, это разные вещи. Все-таки кодирование – это не оккультизм, там нет ничего оккультного, надо это тоже четко понимать. Тут нет никакой связи с потусторонним миром, что могло бы нести в себе понятие греха, какого-то недопустимого действия. Многие психологические практики православные психологи критикуют на таком уровне, где там грех, где не грех. Нарушение свободы воли – вот по этой линии идет градация. Если практика гипноза нарушает свободу воли, – это плохо. Потому что действительно, мы можем говорить о помощи нашим зависимым, что необходимо изменить их мир. Ведь наша задача – помочь человеку переродиться. Зависимость – это сложившееся мощное мировоззрение, и надо эту картину мира человеку поменять. Но невозможно ее поменять насильно, необходимо, чтобы он сам ее поменял. Поэтому тут греха нет, но и, на мой взгляд, особой пользы в кодировании тоже не будет. То же самое касается и подшивок, и разнообразных способов химзащиты. Если бы подшивали какими-то веществами, которые реально человека убивали в результате употребления, то, конечно, такие фирмы долго не просуществовали бы. Здесь позиция больше психотерапевтическая. Человека как бы пугают, вкалывают ему какое-то вещество и говорят, что они что-то подшили, а если он употребит что-то, то ему будет плохо. И, к сожалению, люди перешагивают через это в дальнейшем. Какое-то время на страхе человек держится, потом он преодолевает этот страх и снова падает в зависимость. Поэтому наша задача – дать человеку возможность стать другим, сознательно победить свою зависимость, понять ее глубочайшие причины, разобраться, почему со мной такое, что со мной происходит и как я могу этому противодействовать. Вот задача нормального реабилитационного процесса. А кодирование – это единичная встреча с каким-то специалистом, который после тех или иных манипуляций скажет, что вы закодированы и теперь не пьете. Это психологически, может, на кого-то и воздействует, если человек внушаемый, и вся эта ситуация будет еще как-то обставлена ритуально, не в смысле магии, а в смысле какого-то чинопоследования. – Эффектно. – Да, эффектно. И еще применялись такие методы, что надо добиться этого, надо куда-то там идти, ехать, найти этого специалиста, человек преодолевает какой-то путь трудностей и получает результат. Ему говорят: «Всё, ты теперь закодированный, ты больше не пьешь». Иногда это действует. Наверное, это не очень является грехом, когда вот так, но и пользы, на мой взгляд, здесь не очень много. Хотя могут быть и положительные результаты.
